Любить иных тяжелый анализ. «Любить иных тяжелый крест…» Б

«Любить иных – тяжелый крест» Борис Пастернак

Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.

Весною слышен шорох снов
И шелест новостей и истин.
Ты из семьи таких основ.
Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

Легко проснуться и прозреть,
Словесный сор из сердца вытрясть
И жить, не засоряясь впредь,
Все это — не большая хитрость.

Анализ стихотворения Пастернака «Любить иных – тяжелый крест»

Личная жизнь Бориса Пастернака была полна мимолетных романов и увлечений. Однако лишь три женщины смогли оставить в душе поэта неизгладимый след и вызвать чувство, которое принято именовать настоящей любовью. Женился Борис Пастренак довольно поздно, в 33 года, и его первой супругой стала молодая художница Евгения Лурье. Несмотря на то, что супруги были без ума друг от друга, между ними постоянно вспыхивали ссоры. Избранница поэта оказалась дамой весьма вспыльчивой и своенравной. Плюс ко всему, она считала ниже своего достоинства заниматься обустройством быта в то время, как на мольберте ее ждала очередная незаконченная картина. Поэтому все домашние хлопоты вынужден был взять на себя глава семейства, который за несколько лет семейной жизни научился прекрасно готовить, стирать и делать уборку.

Конечно, у Бориса Пастернака и Евгении Лурье было много общего, однако поэт мечтал о семейном уюте и о том, чтобы рядом с ним всегда был обычный человек, лишенный творческих амбиций. Поэтому когда в 1929 году он был представлен супруге своего друга пианиста Генриха Нейгауза, то буквально с первых мгновений влюбился в эту скромную и милую женщину. Во время одного из визитов к другу Борис Пастернак прочел Зинаиде Нейгауз несколько своих стихов, однако она честно призналась, что ничего в них не поняла. Тогда поэт пообещал, что специально для нее будет писать более простым и доступным языком. Тогда же родились первые строчки стихотворения «Любить иных – тяжелый крест», которые были адресованы законной супруге. Развивая эту тему и обращаясь к Зинаиде Нейгауз, Пастернак отметил: «А ты прекрасна без извилин». Поэт намекал на то, что предмет его увлечений не отличается высоким интеллектом. И именно это больше всего прельщало автора в этой женщине, которая была образцовой хозяйкой и кормила поэта превосходными обедами. В итоге случилось то, что должно было произойти: Пастернак попросту отбил Зинаиду у законного супруга, развелся с собственной женой и вновь женился на той, которая на долгие годы стала его подлинной музой.

В этой женщине поэта восхищала ее простота и безыскусность. Поэтому в своем стихотворении он отметил, что «прелести твоей секрет разгадке жизни равносилен». Этой фразой автор хотел подчеркнуть, что женщину красит отнюдь не ум или же природная привлекательность. Ее сила – в умении жить по законам природы и в гармонии с окружающим миром. А для этого, по мнению Пастернака, совсем необязательно быть эрудированной особой, которая способна поддержать разговор на философские или же литературные темы. Достаточно лишь быть искренней, уметь любить и жертвовать собой ради близкого человека. Обращаясь к Зинаиде Нейгауз, поэт пишет: «Твой смысл, как воздух, бескорыстен». Эта простая фраза полна восхищения и преклонения перед женщиной, которая не умеет притворяться, кокетничать и вести светские беседы, зато чиста помыслами и поступками . Пастернак отмечает, что для нее не составляет труда проснуться поутру и «словесный сор из сердца вытрясть», чтобы начать день с чистого листа, радостно и свободно, «жить, не засоряясь впредь». Именно этому удивительному качеству поэт хотел научиться у своей избранницы, и именно такой душевной чистотой, уравновешенностью и рассудительностью восхищался.

При этом автор отмечал, что любить такую женщину совсем не сложно, так как она словно бы создана для семьи. Зинаида Нейгауз стала для него идеалом жены и матери, которая покорила его сердце бескорыстной заботой о близких и стремлением всегда придти на помощь в трудную минуту.

Впрочем, трогательная привязанность к супруге не помешала Борису Пастернаку в 1946 году вновь испытать любовные муки и завести роман с сотрудницей журнала «Новый мир» Ольгой Иванской. Но даже известие о том, что его избранница ожидает ребенка, не повлияло на решение поэта сохранить собственную семью, в которой он был по-настоящему счастлив.

Данное стихотворение было написано в 1931 году. Творческий период с 1930 года можно назвать особенным: именно тогда поэт воспевает любовь как состояние окрыленности и полета, приходит к новому пониманию сути и смысла жизни. Неожиданно он начинает иначе понимать земное чувство в бытийном, философском его значении. Анализ стихотворения «Любить иных - тяжелый крест» представлен в данной статье.

История создания

Лирическое произведение можно назвать откровением, так как в нем Борис Пастернак запечатлел непростые отношения с двумя значимыми женщинами в своей жизни - Евгенией Лурье и Зинаидой Нейгауз. Первая дама была его женой в самом начале литературного пути, а со второй поэт познакомился значительно позднее. Евгения была примерно одного круга с поэтом, он знал, чем она живет и дышит. Эта женщина понимала искусство, и литературу в частности.

Зинаида же представляла собой человека, далекого от богемной жизни, она прекрасно справлялась с повседневными обязанностями хозяйки. Но почему-то в какой-то момент именно простая женщина оказалась понятнее и ближе утонченной душе поэта. Никто не знает, отчего так произошло, но спустя еще непродолжительное время Зинаида стала женой Бориса Пастернака. Стихотворный анализ «Любить иных - тяжелый крест» подчеркивает всю глубину и надрыв этих непростых отношений с двумя женщинами. Невольно поэт их сравнивает, анализирует собственные чувства. Вот к каким индивидуальным заключениям приходит Пастернак.

«Любить иных - тяжелый крест»: анализ

Пожалуй, одним из самых загадочных поэтических творений можно считать данное стихотворение. Смысловая нагрузка в данном лирическом произведении очень сильная, от нее у настоящих эстетов захватывает дух и волнуется душа. Сам Борис Пастернак («Любить иных - тяжелый крест») анализ собственных чувств называл величайшей тайной, которая неподвластна разгадке. А в данном стихотворении он хочет понять сущность жизни и неотъемлемой ее составляющей - любви к женщине. Поэт был убежден в том, что состояние влюбленности все меняет внутри человека: происходят значимые изменения с ним самим, подвергается пересмотру способность думать, анализировать, поступать определенным образом.

Лирический герой испытывает чувство благоговения перед женщиной, он полон решимости действовать во благо развития большого и светлого чувства. Все сомнения отступают, уходят на второй план. Он настолько поражен величием и красотой открывшегося ему состояния целостности, что испытывает восторг и упоение, невозможность жить дальше без этого чувства. Анализ «Любить иных - тяжелый крест» раскрывает трансформацию переживаний поэта.

Состояние лирического героя

В центре находится тот, кто на себе испытывает самым непосредственным образом все преображения. лирического героя меняется с каждой новой строчкой. Его прежнее понимание сути жизни сменяется совершенно новым пониманием и приобретает оттенок бытийного смысла. Что чувствует лирический герой? Он внезапно нашел надежное пристанище, человека, который может любить его беззаветно. В данном случае отсутствие образования, способности к высоким размышлениям воспринимается им как подарок и благодать, о чем свидетельствует строка: «А ты прекрасна без извилин».

Лирический герой готов до конца дней посвятить себя разгадыванию тайны возлюбленной, отчего и сравнивает ее с загадкой жизни. В нем пробуждается острая необходимость к переменам, ему необходимо освободиться от груза прежних разочарований и поражений. Анализ «Любить иных - тяжелый крест» показывает читателю, насколько глубокие и значительные изменения происходили с поэтом.

Символы и значения

В данном стихотворении используются метафоры, которые простому обывателю покажутся непонятными. Чтобы показать всю мощь свершающегося перерождения в душе героя, Пастернак вкладывает определенные смыслы в слова.

«Шорох снов» олицетворяет собой загадочность и непостижимость жизни. Это что-то поистине неуловимое и пронзительное, чего нельзя постичь только разумом. Необходимо еще подключать энергию сердца.

«Шелест новостей и истин» обозначает движение жизни вне зависимости от внешних проявлений, потрясений и событий. Что бы ни происходило во внешнем мире, жизнь поразительным образом продолжает свое неумолимое движение. Наперекор всему. Вопреки.

«Словесный сор» символизирует негативные эмоции, переживания прошлого, накопленные обиды. Лирический герой говорит о возможности обновления, о необходимости такого преображения для себя. Анализ «Любить иных - тяжелый крест» подчеркивает важность и нужность обновления. Любовь здесь становится философским понятием.

Вместо заключения

Стихотворение оставляет приятные чувства после прочтения. Хочется долго вспоминать о нем и о том значении, что оно в себе заключает. Для Бориса Леонидовича эти строки - откровение и открытая тайна преображения души, а для читателей - лишний повод задуматься о собственной жизни и новых ее возможностях. Анализ стихотворения Пастернака «Любить иных - тяжелый крест» представляет собой весьма глубокое раскрытие сути и смысла человеческого бытия в контексте отдельно взятого человеческого существования.

Все люди и все события твоей жизни пришли в нее потому, что ты их притянул. Теперь тебе надо выбрать, как с ними поступить.

Как только ты полностью сосредоточишь силу и энергию разума на том, что ты любишь, достаток наполнит твою жизнь и все желания исполнятся легко и просто.

Если оставаться на месте и не двигаться вперед - все тускнеет и теряет смысл. Как в работе, как в отношениях, так и в жизни.

Когда будет совсем плохо и захочется уйти из жизни, уходи… Только не из своей. В твоей будет ещё много счастливых моментов… Уходи из жизни тех людей, с которыми тебе плохо.

Так как истин великих твой ум не постиг -
Волноваться смешно из-за мелких интриг.
Так как Бог в небесах неизменно велик -
Будь спокоен и весел, цени этот миг.

Страх - твой лучший друг и твой злейший враг. Это как огонь. Ты контролируешь огонь - и ты можешь готовить на нём. Ты теряешь над ним контроль - и он спалит всё вокруг и убьет тебя.

Если с утра ты обнимаешь не подушку,
И снов приятных на ночь есть кому желать.
И кофе две с утра завариваешь кружки -
Ты в жизни всё нашёл, осталось удержать!!!

Однажды ты станешь кому-то нужен как воздух, и кто-то станет как воздух нужен тебе.

Любовь - стимул к жизни, её смысл, её содержание. Без любви теряешь вкус жизни, вкус желаний, вкус страсти. Любить - и сложно, и легко, и горько, и сладко. Но так необходимо!

Понимаешь, мы ведь ссоримся все время. Мы не можем быть вместе, да?
- А ты любишь вишню?
- Да.
- А ты выплевываешь косточки, когда ее ешь?
- Ну да.
- Так и в жизни. Учись выплевывать косточки, и одновременно любить вишню!

Памяти Евгения Борисовича Пастернака

Любить иных - тяжелый крест,

А ты прекрасна без извилин,

И прелести твоей секрет

Разгадке жизни равносилен .

Весною слышен шорох снов

И шелест новостей и истин.

Ты из семьи таких основ.

Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

Легко проснуться и прозреть,

Словесный сор из сердца вытрясть

И жить, не засоряясь впредь.

Все это - не большая хитрость.

1931

Обращенное к новой возлюбленной и будущей второй жене поэта, Зинаиде Николаевне (Еремеевой-Нейгауз-Пастернак ), это стихотворение (далее - ЛИ) во многом несет отпечаток ее образа. Как известно, Зинаида Николаевна сразу же заявила Пастернаку, что не очень понимает его ранние стихи; он ответил, что «готов для [нее] писать проще». 1

Пастернаковская лирика начала 1930-х действительно явила новую манеру, нацеленную на неслыханную простоту , и ЛИ, написанное принципиально «просто», развивает мысль, что истина - в бесхитростном освобождении от мучительной и ненужной сложности. Но, обновляясь, озвучивая шелест новостей , манера остается узнаваемо пастернаковской , изначально «сложной», и, может быть, главный секрет ЛИ - совмещение двух противоположных техник.

1. Словарь и грамматика. Простота реализована в ЛИ прежде всего на лексическом уровне. Здесь нет ни иностранных слов (типа vin gai , vin triste , homo sapiens ), ни варваризмов á la Северянин (типа трюмо, какао, жалюзи ; единственное заимствование, секрет, - давно уже часть повседневного лексикона), ни выисканных терминологических раритетов, архаизмов и диалектизмов (типа доведь , крепкие тьме , большак , лопатки [гороха] ), нуждающихся в подстраничных авторских пояснениях. Даже слова с возвышенно-спиритуальной семантикой (крест, секрет, разгадка, основы, истины, равносилен, прозреть ) подчеркнуто элементарны, а нарочито простецкая лексика (сор, вытрясть ) не выходит за пределы разговорной нормы.

На редкость прост, особенно по сравнению с ранними стихами, и синтаксис. Все предложения - простые или сложносочиненные, но не сложноподчиненные. Вершинами «подчиненности» являются сравнительный оборот как воздух и деепричастный оборот не засоряясь , относящийся к репертуару простого предложения и выражающий именно отказ от всего лишнего. Еще одно осложнение, но опять-таки в границах простого синтаксиса, - употребление инфинитивов, однажды в 1-й строке, а затем четырежды в III строфе. Это тоже пример совмещения крайностей, причем не только простоты и сложности, но также статики и динамики. 2

Дело в том, что текст ЛИ построен как система статичных тождеств. Все сказуемые - именные: каждое состоит из опущенной связки [есть ], выражающей факт предикации, и именной части - существительного или прилагательного (крест, прекрасна, секрет, равносилен, слышен, легко, хитрость ), несущего сам смысловой предикат. Инфинитивная конструкция Л юбить [есть ] крест сразу задает компромисс между динамичным глагольным началом и статичным именным. В роли подлежащего выступает главный лирический глагол стихотворения, но и он выступает в несовершенном виде и в форме неопределенного наклонения, функционально близкой к отглагольному имени и означающей не действие или событие, а состояние субъекта.

В последующих строках I строфы статичность и обобщенность закрепляются, а во II строфе начинается динамизирующее оживание - наступает весна, все шелестит, шуршит, обновляется. Однако и этот приход в движение упакован в формат именного сказуемого с пассивной, несовершенного вида причастной формой (слышен ), и в неподвижные, хотя исходно предикатные существительные (шелест, шорох, новостей ). Во второй половине строфы движение прекращается и возвращаются панхронные истины .

В III строфе мотив пробуждения подхватывается вновь. Текст насыщается глаголами, каковые, оставаясь инфинитивами и подлежащими, решительно активизируются. Во-первых, они выступают теперь преимущественно в формах совершенного вида, обозначая направленные к цели процессы и даже одно действие (проснуться и прозреть ; вытрясть ). Во-вторых, инфинитивы перемещаются из начальной позиции (которую любить занимало в I) в конечную - под логическим акцентом и рифмой.

Но после этого всплеска активности, которую неопределенное наклонение одновременно и сдерживает и гипостазирует, провозглашая новой программой жизни 3 , наступает успокоение. Его вносят сначала две неличные формы несовершенного вида, проецирующие во вновь панхронное будущее то истинное состояние, которое, будучи достигнуто (жить ), потребует лишь поддержания (не засоряясь ). Полное панхронное успокоение знаменуется (в последней строке стихотворения) возвратом элементарного простого предложения с опущенной связкой.

Переплетение простоты и сложности проявляется и в том, как синтаксическое разрастание обходится независимыми предложениями, не прибегая к гипотаксису - использованию придаточных . 4

I строфа содержит трехчленное союзное сочинение (с союзами А и И ), причем третье предложение по длине равно сумме первого и второго, давая классическое суммирование (1+1+2).

II строфа состоит опять из трех независимых предложений, но с зеркальным обращением длины частей (2+1+1), причем первое образовано одним сказуемым (слышен ) с двумя однородными подлежащими.

В III строфе первое предложение захватывает уже три строки: однородными подлежащими в нем являются все четыре инфинитива, а именным сказуемым - легко (контрастное по смыслу к тяжелый из начальной строки ЛИ). Затем следует подытоживающее предложение длиной в одну строку (схема 3+1), своей краткостью вторящее упрощению синтаксиса - отказу от инфинитивных конструкций.

Все эти разрастания и сжатия совершаются строго в рамках целых строф и строк - без анжамбманов , вообще-то частых у Пастернака. Особая «скромная виртуозность» состоит именно в насыщении текста разнообразными риторическими ходами, но без ритмико-синтаксических извилин и хитростей. Некоторые ее а спекты мы уже рассмотрели: работу с простыми и сложносочиненными предложениями разной длины, с однородными подлежащими к одному сказуемому, с именными сказуемыми и инфинитивными подлежащими, со сравнительным и деепричастным оборотами. Других, в частности скрытой сложности/динамичности ряда предикатов, мы коснулись лишь бегло и теперь остановимся на них подробнее.

2. Логика, семантика. Как было сказано, именная часть именного сказуемого представляет собой предикат, то есть некоторое соотнесение понятий. Если же в роли подлежащего выступает глагол (например, любить ), связанными оказываются уже два предиката.

Любить иных - тяжелый крест значит, в переводе на язык логической прозы, примерно следующее:

Когда кто-то любит человека (женщину) некоторого типа, это равносильно тому, что любящий берется тяжело страдать (от этого человека / такой любви).

Первый предикат выражен довольно прямо - глаголом, хотя и в непростой, инфинитивной форме, второй - конструкцией Прилагательное + Существительное, то есть синтаксически просто, семантически же и сложнее - ввиду внутренней сложности словосочетания тяжелый крест , и компактнее - благодаря его идиоматичности .

Во 2-й строке ситуация вроде бы упрощается - роль подлежащего берет на себя личное местоимение ты. Но в то же время она усложняется, поскольку к простому именному предикату прекрасна присоединяется определение без извилин , непростое по форме (существительное с предлогом) и нестандарт-ное по смыслу. Формула «быть прекрасным без извилин» ставит в связь друг с другом два очень разнородных предиката и образует словосочетание, гораздо более сложное, нежели привычный тяжелый крест из 1-й строки. Впрочем, этот смелый оборот отчасти подготовлен: предлог без эксплицирует отрицание, подразумевавшееся в семантике слова иных и анонсированное противительным союзом А. 5

Следующее предложение и прозрачно по своей структуре, и знаменует новый уровень логической сложности. Прозрачность обеспечена лексической синонимией (секрет - разгадка ) и синтаксической симметрией (которую слегка нарушает только «лишнее» местоимение твоей в группе подлежащего):

Подлежащее: прелести... секрет (сущ. + несогл . опред . в род. п ад .) - Именное Сказуемое: [есть ] равносилен (кратк . прил.) - Дополнение: разгадке жизни (сущ. + несогл . опред . в род. п ад .).

На прозрачность работает также то, что связка [есть ], до сих пор опу-скавшаяся, проговорена здесь вслух в виде полноценного прилагательного равносилен - сложного слова, делящегося на два корня ровно посредине.
А благодаря своей внутренней форме, строящейся на идее равенства, логической эквивалентности, это слово не просто вербализует связку, но и буквально овеществляет ее. Без такой вербализации уравнение выглядело бы короче, но звучало бы тяжелее, косноязычнее, в духе раннего Пастернака, как-нибудь вроде *И прелести твоей секрет - разгадка жизни без усилий.

Вся эта упрощающая техника не заслоняет того факта, что речь ведется о высоких философских материях, о сути красоты и смысле жизни, что в текст вв одится предикат из логико-математического словаря (быть равносильным ) и что выстраивается двухэтажное уравнение, своего рода силлогизм:

Если секрет Х-а (твоей прелести ) равен разгадке Y-а (жизни ), то следовательно Х (твоя прелесть ) = Y-у (жизни ), то есть Ты = жизнь , что и требовалось доказать (и в той или иной форме утверждается в ЛИ и других стихах «Второго рождения»).

Небезразличен для семантики стихотворения и второй корень сложного слова равносилен : указание на силу, источаемую героиней и гарантирующую спасительный переход от тяжести в начале I строфы к легкости в начале III. 6

Варьирование простых тождеств продолжается во второй половине II строфы привлечением более многословного оборота: быть из семьи + несогл . опред . в род. п ад . мн. ч. (основ ). Философские основы (а Пастернак в юные годы занимался философией) упрощаются переводом в домашний план (дело идет к браку, да поэт и вообще пристрастен к именам родства), и вместо абстрактных синонимов (типа число, класс, множество, категория , нередких у Пастернака) появляется семья основ , причем именно таких , как надо, - в отличие от тех иных , которым был дан отвод.

Последняя строка II строфы, сравнивающая смысл любимой с жизненно необходимым, но как бы лишенным свойств воздухом, продолжает развивать апофатическую тему отрицательных достоинств без извилин и замыкается прилагательным бескорыстен , инкорпорировавшим предлог без в виде приставки. 7 Структурно две заключительные строки II строфы относительно просты - наступает некоторое синтаксическое затишье перед взлетом, предстоящим в III строфе, за которым последует окончательное успокоение. Финальная строка полностью освобождается от предикатных сложностей в составе подлежащего - им становится обобщенно-неопределенное В се это , местоименно суммирующее серию однородных инфинитивов. А в роли сказуемого опять выступает простейшее сочетание Прилагательное + Существительное (типа начального тяжелый крест ), звучащее непритязательно по смыслу и разговорно по стилю.

3. Коннотации. Лейтмотивная тема простоты предстает в характерном повороте «легкости, не-тяжести , не-трудности », под сурдинку звучащем в серии «отрицательных» мотивов, ср .:

отказ от тяжелого креста;

избыточность извилин;

легковесное приравнивание секрета женской прелести разгадке жизни;

эфемерность шороха снов и других весенних шелестов;

бестелесность/бескорыстность воздуха;

непроизвольность утреннего пробуждения;

подразумеваемая беспроблемность перехода от физического пробуждения к экзистенциальному прозрению;

чисто механическое выбрасывание сора и последующая превентивная защита от него;

незначительные масштабы и без того экономящей усилия хитрости.

«Легкостью» дышит как нарочитая простота текста, так и некоторая его неоднозначность. Неуклюжему обороту без извилин вторят:

двусмысленный стык легко проснуться , некоторыми читателями осмысляемый как Глагол + Обстоятельство (типа проснуться рано, моментально, без труда ), а не как Подлежащее + Сказуемое (типа П роснуться на рассвете - дело нетрудное );

двусмысленная последовательность не большая хитрость , допускающая интерпретацию как небольшая хитрость , то есть одобрение каких-то маленьких хитростей, тогда как имеется в виду идея - и даже сама языковая формула Невелика премудрость... ;

противоречие между отказом от извилин и приятием хитрости , хотя бы и на чисто словесном уровне.

Однако все эти шероховатости органически соответствуют той вызывающе импровизационной стилистике, которую Пастернак практиковал сначала в усложненно косноязычных формах, а начиная с 1930-х годов - в духе разговорной свободы от условностей письменной речи. 8

4. Жанр. Стихотворение начинается с риторического отторжения неких иных , которым противопоставляется традиционная адресатка стихотворения во 2-м лице ед. ч. Это ты и его притяжательные формы твоей , твой будут доминировать в двух первых строфах, но начисто исчезнут в обобщающей третьей. Установка на обобщение и выход за узколичные пределы заявляет о себе уже во II строфе: в первой ее половине ты отсутствует, и фигурируют лишь типовые весенние перемены, а во второй, хотя ты и твой смысл возвращаются, но ты растворяется во множестве правильных основ. Размыванию идентичности ты способствует и принципиально отрицательный способ его характеристики: без, бес-, вы-, не, не . 9 А в III строфе никакого ты вообще уже нет, как нет и упоминаний о любви, чему вторит преобладание неопределенного наклонения глаголов. Стихотворение как бы выходит на простор общих истин о жизни, оставляя позади признания в любви к кон-кретной женщине.

В этом свете особый интерес представляет смысл слова иных в 1-й строке. Раньше я никогда не задумывался о его референциальном смысле, а задумавшись теперь, отнес бы к первой жене поэта Евгении Владимировне Лурье-Пастернак. 10 Е сли это верно, то выражение иных звучит, с одной стороны, как смягчающий неловкость эвфемизм (дескать, речь не о ней одной), а с другой - как грубоватый, советского типа пренебрежительный жест (Иным невдомёк... ). Но в свете генерализующей риторики ЛИ в целом, уходящей в финале от упоминаний и об адресатке стихотворения, моя первая реакция представляется более адекватной: речь не только о Евгении Владимировне в начале, не только о Зинаиде Николаевне в середине и даже вообще не о любви в конце.

Можно сказать, что ЛИ осциллирует между двумя излюбленными поэтом жанрами лирического дискурса : стихами про «Ты» - объяснениями в любви, будь то к женщине или рождественской елке, в формате: *Ты - [есть] то-то и то-то ... 11 , и стихами про «Это» - определениями неких более абстрактных сущностей в формате: *Это - [есть] то-то и то-то. 12 П о сравнению с обеими группами текстов ЛИ на редкость уравновешенно, свободно от восклицаний, громоздких перечислений и анжамбманов , очень рассудительно и аксиоматично в изложении своей системы уравнений. А подключая к этому в финале инфинитивную серию, оно тяготеет еще и к третьему типично пастернаковскому формату: программе действий в инфинитивах. 13

5. Фонетика. В разработке пастернаковской темы единства мироздания, варьируемой многообразными манифестациями контакта, важнейшее место занимают аллитерации и парономасии , наглядно демонстрирующие фонетическое сходство, едва ли не тождество разных слов, а значит, и соответствующих объектов. Только естественно, чтобы в стихотворении, лейтмотивом которого является приравнивание различных сущностей по принципу «это - то же, что то » 14 , подобная техника нашла богатое применение. И действительно, словарь ЛИ в целом, а часто и отдельные строчки, образуют некий звуковой континуум, где отдельные слова разнообразно аукаются и как бы переливаются друг в друга. Но при этом стихотворение сохраняет ауру прозрачной ясности, столь отличную от импровизационного хаоса ранних стихов поэта (ср. характерную строчку И хаосом зарослей брызнется ).

Набросаем для примера картину аллитераций I строфы:

1-я строка: три т, два ударных и 15 ;

2-я: два и , два р , два з ;

3-я: три т, все три ударные - е , в том числе два после р ;

4-я: два ра в началах слов, два з , три и , из них два ударных, три н.

В дальнейшем эта тенденция сохраняется, только оркестровка сосредоточивается на других ведущих звуках: на согласном с и гласном о во II строфе и на согласных с, р и ть и гласном е в III.

Но очевидные повторы отдельных звуков не дают представления о возникающей в результате мощной системе аллитерационных связей между словами на всем пространстве текста. Приведем несколько впечатляющих цепочек:

СТ : крест - прелести - шелест - новостей - истин - бескорыстен - вы-трясть - хитрость ;

СН: прекрасна - весною - снов - новостей - основ - проснуться - словесный ;

РЕ: крест - прекрасна - прелести - секрет - прозреть - впредь.

Цепи, как легко видеть, пересекаются и даже накладываются, иногда образуя мощные кластеры, например, КРСТ: крест - секрет - бескорыстен . Основную же сеть перекличек составляют более разреженные наложения, с одним-двумя общими звуками, иногда в разном порядке, а иногда с озвончением/оглушением, так что создается ощущение не броского приравнивания, а некого размытого единства.

Примером может служить серия сочетаний з с последующим переменным согласным (в, г, н , д , р , с ): изв илин - разг адке - жизн и - возд ух - прозр еть - из с ердца , после которой в первый и единственный раз в стихотворении з появляется наконец отдельно, без опутствующего согласного: не за соряясь .

А предыдущее сочетание з с ближайшим к нему звуком с (в из сердца ) звучит как подытоживающее богатую систему параллелей между этими комбинациями з + согласный и многочисленными комбинациями с + согласный.

Это перетекание з в с начинается в рифмовке I строфы, где из вилин рифмуется с равнос илен , несмотря на предшествующие рифменному слову два з -слова : раз гадке жиз ни , но с опорой на прекрас на и прелес ти с екрет ; эффектно подано оно и в начале III строфы: парой проснуться - прозреть , где в сходном морфологическом и фонетическом контексте с (н ) как бы переходит в з (р ).

Особый слой «плетения словес» образует продергивание через весь текст звука н , интересное и в плане семантической интерпретации. Обилием упо-треблений согласный н обязан ряду факторов:

своей роли суффикса прилагательных (прекрасна, словесный, равно- 16 ) , что в кратких формах ставит его в исход слова (слышен ) и потому иногда под рифму (равносилен , бескорыстен );

своей роли основного согласного отрицательной частицы (не засоряясь, не большая ) и противительного местоимения (иных );

своему присутствию в немалом числе полнозначных слов (извилин, жизни, весною, новостей, истин, снов, основ, проснуться ).

Все вместе это способствует кристаллизации вокруг н семантического ореола, ассоциирующего «приравнивающую прилагательность » (= функцию именных сказуемых) с отрицательностью и с кластером «без извилин - жизнь - весна - новости - сны/пробуждение - основы - истины - незасоренность ».

Стоит подчеркнуть, что на фоне ранних стихов Пастернака эта парономастика выглядит скорее скромно. Она проведена достаточно осторожно и в значительной мере гасится простотой и прозрачностью других аспектов структуры.

6. Рифмовка. На первый взгляд, рифменная структура ЛИ более или менее проста. Перед нами три четверостишия 4-ст. ямба с перекрестной рифмовкой МЖ. Рифмы иногда точные (снов/основ ; прозреть/впредь ), иногда не совсем (крест/секрет ), часто глубокие и богатые ([шоро ]х снов /[таки ]х основ ; вытрясть /хитрость ).

Отклонения от этой простоты тоже в значительной мере традиционны для Пастернака и состоят в придании разным рифменным парам сходств между собой, что повышает единство рифменного репертуара.

Рифмы I строфы подвержены этому слабо (разве что с/з представлено во всех четырех): они задают почти полное исходное различие между парами, но задним числом будут вовлечены в процесс взаимного оплодотворения.

Рифмы II строфы объединены общими звуками с и н , причем с наследуется из большинства рифм I строфы, а н - из ее четных рифм; кроме того, четные рифмы (истин/бескорыстен ) наследуют т из нечетных рифм I строфы (крест/секрет ); наследуются из I строфы и грамматические соотношения внутри четных рифм извилин/равносилен и истин/бескорыстен (cущ . жен. р . в род. пад . мн. ч./ кратк . прил. муж. р. ед. ч. в им. пад .), что работает на общую симметрию конструкций и поддерживает пропорцию секрет прелести = разгадка жизни .

В III строфе общая часть всех рифменных слов образует кластер з /с, р , ть , который подхватывает рифменный материал тех или иных рифм из предыдущих строф (ср. прозреть/впредь с крест/секрет , а вытрясть /хитрость с истин/бескорыстен ).

Единой колодкой, на которую надеты эти рифменные переклички, служит рифмовка на и в четных - и, значит, заключительных - строках всех строф и на е в нечетных строках строф I и II. Рифмы на о в нечетных строках II строфы являют, таким образом, композиционный виток в сторону, с возвращением в финале исходной схемы е-и-е-и , по принципу тезис - антитезис - синтез. Синтез состоит в очерченном выше обогащении финальных рифм, особенно четных, звуковым материалом предыдущих строф. Еще одна деталь, которая обращает на себя внимание в рифмах последней строфы, это последовательное смягчение т , унаследованного из предыдущих строф: стихотворение кончается аккордом из четырех рифм с [- ть ]. 17

Длинные неурегулированные цепи неточных рифм, - известная черта пастернаковской версификации. 18 Они могут образовывать непрерывные последовательности или чередоваться с другими рифмами. Многочисленны случаи, когда один и тот же гласный (или согласный) входит в несколько рифменных рядов, образуя серии разных, но «созвучных», рифм, например:

наигрывай - рви - эпиграфом - любви ;

резоны - резон - газоны - горизонт ;

хорал - молокан - подбирал - облакам ;

по лицу - полосуя - к концу - поцелуях ;

пащенком - берегущей - кипящему - (к) гуще .

В ЛИ такой свободный, иногда до беспорядочности, порыв дисциплинирован рамками правильной трехстрофной композиции, но эффект вольного перетекания нарастает от строфы к строфе. Рифмы на и образуют единую неточную цепь: извилин - равносилен - истин - бескорыстен - вытрясть - хитрость ; первую пару со второй связывают и и н , а вторую и третью - и, с, т. Более того, эта цепь аккумулирует и некоторые элементы из первых рифм на е и тем самым отчасти скрещивается, на уровне согласных, с параллельной цепью: крест - секрет - прозреть - впредь .

1. Анаграммы? Анаграмматические толкования стихов Пастернака предлагались неоднократно: в одних строках прочитывалась фамилия Брюсов , в других - Бах , в третьих - Скрябин , в четвертых - имя Елена (Виноград), тем более что у Пастернака есть и акростих МАРИНЕ ЦВЕТАЕВОЙ . Я отдал этому дань в разборе нейгаузовской «Баллады», попытавшись усмотреть в тексте анаграммы имени Гарри . Там же я бегло указал на вероятность аналогичной шифровки во «Второй балладе» (посвященной, в пару к первой, З. Н. Нейгауз) имени Зина - в строках с соответствующими рифмами и аллитерациями (березы и осины - назад - парусина - два сына - жизни ночью длинной ...). 19

«Оба стихотворения мне страшно понравились», - признавалась Зинаида Николаевна. 20 Не исключено, что в обращенном к ней немного более позднем ЛИ Пастернак воспользовался отчасти той же аллюзивной рифмовкой (на и ) и поставил ее в сильнейшую структурную позицию. Некоторые аргументы в пользу этого были, по сути, уже изложены выше - при рассмотрении аллитерационных игр с з , с и н и их сочетаниями с другими согласными. Добавлю, что в строке И жить, не засоряясь впредь, рядом стоят глагол жить (отсылающий к разгадке жизни ) и последовательность слогов НИ ЗА , то есть, с перестановкой, ЗИНА .

К сожалению, эти увлекательные догадки противоречат явному сдвигу внимания в финальной строфе ЛИ с личностей на общие истины, да и вообще недоказуемы. Вот если бы найти реальное свидетельство - скажем, что в домашнем кругу стихотворение именовалось не иначе, как «Зина»!.. Это был бы всем ключам ключ.

ЛИТЕРАТУРА

Бройтман С. Н. 2007. Поэтика книги Бориса Пастернака «Сестра моя - жизнь». М.: Прогресс-Традиция.

Гаспаров М. Л. 1997. Стих Б. Пастернака // Он же. Избранные труды. Т. 3. О стихе. М.: Языки русской культуры. С. 502-523.

Жолковский А. К. 2011. Поэтика Пастернака. Инварианты, структуры, интертексты . М.: НЛО.

Пастернак Б. Л. 2004. Полное собрание сочинений. В 11 т. / Сост. и

Любить иных — тяжелый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.

Весною слышен шорох снов
И шелест новостей и истин.
Ты из семьи таких основ.
Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

Легко проснуться и прозреть,
Словесный сор из сердца вытрясть
И жить, не засоряясь впредь,
Все это — небольшая хитрость.

Анализ стихотворения «Любить иных — тяжелый крест» Пастернака

В творчестве Б. Пастернака всегда отражались его личные чувства и переживания. Немало произведений он посвятил своим любовным отношениям. Одним из них является стихотворение «Любить иных – тяжелый крест». Пастернак был женат на Е. Лурье, но его брак нельзя было назвать счастливым. Жена поэта была художницей и хотела посвятить искусству всю свою жизнь. Она практически не занималась домашним хозяйством, взвалив его на плечи мужа. В 1929 г. Пастернак познакомился с женой своего друга – З. Нейгауз. Он увидел в этой женщине идеальный образец хозяйки семейного очага. Буквально сразу же после знакомства поэт посвятил ей стихотворение.

Автор сравнивает свою любовь к жене с несением «тяжелого креста». Занятия творчеством когда-то сблизили их, но оказалось, что для семейной жизни этого недостаточно. Е. Лурье ради написания новой картины пренебрегала своими прямыми женскими обязанностями. Пастернаку приходилось самому готовить и стирать. Он понял, что двум одаренным людям вряд ли удастся создать обычную уютную семью.

Автор противопоставляет жене свою новую знакомую, причем сразу же указывает на ее главное преимущество – «ты прекрасна без извилин». Он намекает, что Е. Лурье хорошо образована, с ней можно на равных поговорить о самых сложных философских темах. Но «ученые» разговоры не принесут счастья в семейной жизни. З. Нейгауз почти сразу же призналась поэту, что ничего не понимает в его стихотворениях. Пастернак был умилен этой простотой и доверчивостью. Он понял, что женщину нужно ценить вовсе не за наличие большого ума и образованности. Любовь – это великая тайна, которая не может быть основана на законах рассудка.

Поэт видит секрет обаяния З. Нейгауз в простоте и бескорыстии ее жизни. Только такая женщина способна создать спокойную семейную атмосферу и принести счастье своему мужу. Пастернак готов спуститься с заоблачных творческих высот ради нее. Он действительно пообещал З. Нейгауз, что расстанется с туманными и неясными символами и станет писать стихотворения простым и доступным языком («словесный сор… вытрясть»). Ведь это – «не большая хитрость», но наградой за нее станет долгожданное семейное счастье.

Пастернак смог отбить жену у своего друга. В дальнейшем супруги все равно испытывали семейные неурядицы, но З. Нейгауз очень сильно повлияла на поэта и на его творчество.