Иван петрович сахаров сказания русского народа. Виктор Драгунский - Денискины рассказы (сборник) Виктор Юзефович ДрагунскийДенискины рассказы

Знаменитый археолог, собиратель песен, народных верований, преданий и обычаев, родился в 1807 г. в гор. Туле, в семье священника. Он воспитывался в местной семинарии и потом стал готовиться к поступлению в университет. Собиранием неисчерпаемых в то время материалов по народоведению он начал заниматься еще до студенчества. Выгодное положение русского духовенства, как посредника между простонародьем и образованными, правящими классами, облегчало ему это великое дело.

Но откуда столь светлая идея могла забрести в голову вчерашнего бурсака в то время, когда даже в многоученой Германии только десятки людей относились с уважением и интересом к трудам братьев Гриммов, а сотни смотрели на них, как на чудаков, занятых собиранием такой дряни, на которую не стоит обращать никакого внимания? Сахаров в своих записках сам разъясняет нам это чудо глубоким и деятельным патриотизмом и чтением истории Карамзина, в которой этот патриотизм нашел себе прочную опору.

Много было говорено о влиянии этой знаменитой книги, но еще больше придется говорить о ней; в биографии каждого общественного, литературного или научного деятеля 30-х и 40-х годов видно ее поразительное действие. На Сахарова, как и на многих других, Карамзин влиял двояко: помимо высокого подъема национального чувства и "народной гордости", Карамзин дал ему прекрасный, плавный слог, которому он остался верен, несмотря на некоторый недостаток литературного образования и на резкости, в которые завлек его впоследствии дух его литературно-ученой партии, в то время не отличавшийся терпимостью.

Еще до студенчества И. П. Сахаров начал "печататься": он работал одновременно с другими над историей родного города; часть этой работы издал тогда же, а часть послужила материалом для нескольких археологических статей, изданных впоследствии.

В 1830 г. Сахаров поступил в Московский университет на медицинский факультет; занимался он своей специальностью довольно усердно, но и в это время не оставлял излюбленных работ по археологии и народоведению, печатал статьи и собирал песни, обряды и предания. В 1835 г. он окончил курс лекарем, а в 1836 уже издал 1-ю часть своих знаменитых "Сказаний русского народа", которая через год потребовала переиздания. В 1837 г. он напечатал "Путешествие русских людей в чужие земли", а в 1838 приступил к печатанию "Песен русского народа" и в то же время с редким усердием при своих ничтожных средствах руководимый только горячей любовью к своему святому делу, продолжал издавать по рукописям чрезвычайно важные памятники старинной русской литературы.

Между тем его медицинская служба шла своим чередом; он был одно время университетским доктором, потом перешел на службу в почтовое ведомство, начальник которого, образованный князь Александр Николаевич Голицын, обратил внимание государя на бескорыстные ученые труды своего подчиненного. Государь поручил их рассмотрение министру просвещения, незабвенному по своей любви к науке гр. Уварову. Сахаров в 1841 г. получил высочайший подарок и увеличенный (вдвое) оклад жалованья.

В том же 1841 г. вышел 1-й том его "Сказаний" в большом октаве (3-е издание), в который он внес и песни; 2-й том этого издания вышел в 1849 г.; он заключает в себе массу интереснейшего историко-литературного материала, изданного не всегда с ученой точностью, но всегда по лучшим из известных тогда рукописей; многие важнейшие памятники нам известны исключительно по "Сказаниям" Сахарова; не будь их, история нашей допетровской литературы имела бы иной, несравненно более тощий и жалкий вид.

Иван Петрович Сахаров умер в сентябре 1863 г., в Валдайском уезде; последние годы его жизни, по словам знакомых, были медленной агонией много потрудившегося деятеля.

Обвинять Сахарова за то, что он, издавая памятники, не всегда придерживался строгого филологического метода, принятого в наше время, что он не указывал с точностью место записи предания или песни, что он не отмечал особенностей говора, что он не всегда отличал деланую литературную сказку от народной, даже за то, что он позволял себе подправлять стих в песне, слог и содержание в сказке,- значит обвинять его время за то, что оно не было нашим временем; и братья Гриммы в немногих из своих "Наus und Kindermarchen" сохранили особенности говора и народной речи; и лучшие германисты 30-х годов при издании памятников средневековой поэзии зачастую предпочитали более верному чтению варьянт, дающий более красивый смысл.

"Сказания" Сахарова имели огромное и благотворное влияние на историю русского народоведения: они возбудили глубокий интерес и уважение к памятникам народного творчества в довольно широком круге русского общества; благодаря им и трудам, частью или всецело на них основанным, выражение простонародный навеки изменило свой смысл; с книгой Сахарова в руках Киреевские, Рыбниковы, Гильфердинги, Чубинские отправлялись в свои экспедиции; с нее начинали свои подготовительные работы Буслаевы, Афанасьевы, Костомаровы; она же должна была быть настольною книгою у их многочисленных эпигонов…

К сожалению, "Сказания русского народа" давно уже стали библиографической редкостью; "Песни" (изд. 1838-1839 гг.) и отдельные части 2-го издания "Сказаний" еще можно найти у букинистов за доступную цену, но "Сказания" в 3-м, единственно полном, издании едва можно приобрести за 25 рублей; особенно редок 1-й том, который даже выкраден из Императорской публичной библиотеки в Петербурге и не пополнен до сих пор.

А между тем "Сказания" важны не для одних студентов и специалистов: благодаря трудам русских ученых в последние десятилетия среди образованной публики возник серьезный интерес к народной жизни, быту, преданиям, верованиям. Теперь изучение народности вообще и народных "суеверий" в частности не является исключительно делом ученой любознательности, а делом практической необходимости для всякого практического деятеля, как изучение почвы для агронома.

Специалисты в своих статьях, кроме "Сказаний" Сахарова, не без основания заподозренных в ученой неточности, пользуются другими, позднее собранными материалами: отдельно изданы песни того или другого края обширной земли русской; отдельно изданы по рукописям и записям заклинания, загадки; издаются во множестве уголовные дела о чарованиях; то, что Сахаров называет "Чернокнижием", послужило задачею целого ряда солидных исследований. Но между всеми этими исследованиями и материалами нет и долго еще не будет возможности указать одну книгу, которая представляла бы так прекрасно составленный и так общедоступно изложенный обзор целого ряда явлений по народоведению. Публика не нуждается в указании номера и палеографических признаков рукописи, из которой взят любопытный материал, ни в обозначении уезда и волости, где записано сказание; варьянты и особенности говора только отпугивают ее; легкость и гладкость изложения для нее с избытком выкупают недостаток скрупулезной, научной точности.

"Сказания" Сахарова имеют еще одно неоспоримое достоинство перед современными трудами и изданиями того же рода. "Народоведы" последнего времени довольно резко разделяются на два вечно воюющие лагеря. Одни из них - школа национально-мифологическая- склонны выводить все предания, произведения устной поэзии, обычаи, верования из основ народной дохристианской жизни, даже из арийской прародины; другие - школа литературного заимствования- отыскивают, откуда народ усвоил, перенял тот или другой сюжет, то или другое предание и обряд; исследуют пути этого усвоения, разрывают главным образом толстый слой наносных, послехристианских традиций.

Выдающийся деятель культуры Дона конца XIX - начала XX века Харитон Иванович Попов был не только основателем Донского музея, но и организатором исторической науки на Дону и исследований истории Войска Донского. Об этом свидетельствует комплекс документов личного происхождения, сосредоточенных в фонде 55 Государственного архива Ростовской области (фонд Х. И. Попова). Часть этих документов относятся к одному из наиболее заметных донских историков начала прошлого столетия Павлу Петровичу Сахарову, чьи труды по ранней истории донского казачества вызывали большой интерес на Дону.

Одной из важнейших сторон его работы была подготовка большого комплексного труда по истории Дона, своего рода метанарратива в рамках истории региона, претендовавшего на исключительное культурно-историческое значение в масштабах России и сопредельных территорий Юго-Восточной Европы и Ближнего Востока. Такая задача ставилась властями Области войска Донского. Так, в 1908 году, во время пребывания на посту войскового наказного атамана генерал-лейтенанта А. В. Самсонова, войсковые власти обратились к историку В. О. Ключевскому с просьбой о написании истории Дона. В ответном письме атаману от 17 июня 1908 года В. О. Ключевский назвал «отсутствие хорошо обработанной истории» донского казачества «прискорбным пробелом русской историографии». Ссылаясь, однако, на занятость, историк писал, что не может взять на себя эту сложную работу. Но при этом советовал «начать дело разборкой и приведением материалов по истории Войска, извлечённых как из местных, так и из столичных архивов» .

Таким образом, выдающийся источниковед В. О. Ключевский подчёркивал необходимость самой тщательной поисковой и археографической работы как предварительного условия для создания большого исследования по донской истории. Вскоре после этого, 12 октября 1908 года, в Комиссию по собиранию материалов для составления истории войска Донского поступило заявление студентов-историков Харьковского университета П. П. Сахарова и В. С. Попова. Они предлагали свои услуги по сбору источников, относящихся к донской истории. В заявлении студенты указывали: «Мы… обладаем некоторою подготовкою для занятий по донской истории, как то: знакомство с печатными пособиями по истории донского казачества, с опубликованными источниками и со многими рукописными, не говоря... об источниках общей русской истории, в сборниках которых вкраплены многие сведения о прошлом донских казаков…» . Комиссия под председательством А. А. Кириллова, в состав которой входили И. Т. Семёнов, Х. И. Попов, И. В. Тимощенков, З. И. Щелкунов и И. М. Добрынин, решила принять помощь студентов .

Сохранилось несколько писем П. П. Сахарова к Х. И. Попову. Переписка с маститым старшим коллегой, основателем и заведующим Донским музеем и статским советником, позволяет полнее представить черты личности и характера автора писем. П. П. Сахаров извещал Х. И. Попова о ходе своей работы по снятию копий с документов, делился впечатлениями по поводу наиболее интересных, по его мнению, находок. Иногда он просил помощи в организации доступа в отдельные архивы. В письме от 14 июля 1909 года он писал о желательности проникновения «...в святая святых Государственного Главного Архива в Петербурге -до зарезу нужно было бы взглянуть на десятки фолиантов Кабинетских дел Петра Великого -там булавинщина, а попутно колонизация, экономика и быт -письма Долгорукого-усмирителя. В архив доступ очень труден, но Таубе при связях его и желании может устроить» . Письмо свидетельствует о способности П. П. Сахарова организовать поисковую работу нескольких донских студентов, с которыми он работал в архивах. Оно также свидетельствует о широте его исторических взглядов, стремлении освещать не только событийную историю, но и разные стороны жизни и быт казаков. В этом же письме П. П. Сахаров сообщал о нахождении им трёх дел с упоминанием об участии донских казаков в Полтавской битве. В одном из дел, писал он Х. И. Попову, «поминается ещё Павел Кочет - это новый для нас начальник отряда» . Он обращал тем самым внимание на возможную родственную связь этого атамана с известным С. Кочетом, который в 1705 году был атаманом донской зимовой станицы.

Указывал он также на то, что дело 1632 года, в котором шла речь об отказе Войска Донского от присяги царю Михаилу Фёдоровичу и которое вызывало большой интерес у историков, могло иметь нетрадиционное рассмотрение. Это дело, писал П. П. Сахаров, «устанавливает семейный быт на Дону этак для Смутного времени» . Письмо свидетельствует о глубоком знании П. П. Сахаровым проблем донской истории.

Настойчиво и в то же время деликатно П. П. Сахаров разрешал с Х. И. Поповым очень непростой финансовый вопрос. Как фактический руководитель коллектива студентов-переписчиков он нашёл серьёзные аргументы в пользу необходимости повышения им оплаты за труд. Особенно это касалось работы в архиве Министерства юстиции, где чтение документов затрудняли «гниль, туманность и гадкие почерки» и где мог, помимо него, работать только В. С. Попов «при своём умении и больших уже сведениях по истории края» .

Как настойчивый и трудолюбивый студент П. П. Сахаров стал известен руководителям московских архивов. Поэтому, когда он обратился к управляющему Московским архивом Министерства юстиции Д. Я. Самоквасову с просьбой о допуске к работе в архиве одного из нанятых им переписчиков, известный архивист пошёл навстречу студенту.

Делился П. П. Сахаров с Х. И. Поповым планами своей научной работы. В письме от 14 июня 1909 года он спрашивал о возможности публикации своего труда по истории колонизации и быта донских казаков. Он предлагал опубликовать первую часть работы, которая включала «XVI век, Смуту и об Азове» , или рассказ о событиях 1637-1641 годов, когда Войско Донское взяло Азов и держало его в своих руках.

Архивные поиски, о которых П. П. Сахаров сообщал в своих письмах 1909 года Х. И. Попову, помогли ему написать под руководством профессора Д. И. Багалея выпускное исследование «Заселение Донского края в связи с условиями местного быта, по напечатанным и архивным материалам». Этот труд получил золотую медаль Харьковского университета, а рукопись его хранится в Ростовском областном музее краеведения. На основе этого труда в разных номерах «Донских областных ведомостей» была сделана публикация под названием «К вопросу о происхождении донского казачества и о первых подвигах донцов в защиту родины и веры на службе у первого русского царя Ивана Васильевича Грозного». Несколько позже, в 1914 году, в «Записках Ростовского-на-Дону общества истории, древностей и природы» вышел в свет его труд «Происхождение донского казачества».

Комплексный и глубокий анализ ситуации на Дону накануне выборов в 4-ю Государственную Думу, проделанный в исключительно обстоятельном исследовании Б. С. Корниенко, позволил последнему сделать вывод об идейной близости между П. П. Сахаровым и Х. И. Поповым. Оба они, по его мнению, представляли так называемый «Правый Дон», стоявший на позициях русского национализма, а П. П. Сахаров подводил под эти идеи историческую основу . Как отмечал Б. С. Корниенко, «национализм» П. П. Сахарова и Х. И. Попова отличался от другого направления национализма на Дону, так называемого «казачьего» национализма. На позициях последнего стояли идеологи казачьей обособленности и самостоятельности донской журналист С. А. Холмский и публицист-историк Е. П. Савельев. И если П. П. Сахаров и Х. И. Попов подчёркивали самую тесную связь между Россией и Доном на протяжении столетий казачьей истории, то С. А. Холмский и Е. П. Савельев были их идейными противниками и подчёркивали историческую обусловленность и необходимость самостоятельности Дона. Это в целом верное положение, высказанное Б. С. Корниенко, может быть дополнено тем, что по своим идейным позициям П. П. Сахаров оказывался близок не только к русскому национализму, но и к либеральному народничеству, что проявилось в формировании им концепции промыслово-трудового происхождения донского казачества в XVI веке за счёт выходцев из русских земель с включением в него тюркского элемента.

Письма Х. И. Попову 1909 года из фонда 55 ГАРО отражают начальную стадию формирования П. П. Сахарова как знающего и заинтересованного исследователя истории Дона. Жизненный путь П. П. Сахарова сложился, однако, так, что ему не довелось в советский период публиковать свои труды . В 1957 году им была написана интересная рукопись, посвящённая историографии вопроса о происхождении донского казачества. Она не опубликована до сих пор и хранится в Ростовском областном музее краеведения. Там же хранится ещё одна его рукопись, посвящённая походу казаков атамана Ермака в Сибирь . В жизни П. П. Сахарова были ссылка в Среднюю Азию за службу в Добровольческой армии в 1919 году, долгое проживание в Майкопе, где он скрывался от властей, и возвращение в Ростов-на-Дону в период хрущёвской оттепели. С ним в это время, на закате его жизни, встречались ростовские историки и краеведы, в том числе А. П. Пронштейн и Б. В. Чеботарёв, хорошо его знавшие. Актуализация проблематики ранней истории донского казачества на рубеже прошлого и нынешнего столетий вызвала усиление интереса к жизни и трудам П. П. Сахарова - оригинального исследователя донского прошлого.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. ГАРО. Ф. 55. Оп. 1. Д. 622.

2. Генерал-лейтенант барон Ф. Ф. фон Таубе - войсковой наказной атаман в 1909-1911 гг.

3. Корниенко Б. С. Правый Дон: казаки и идеология национализма (1909-1914). СПб. : Изд-во Европ. ун-та, 2013.

4. О жизненном и творческом пути П. П. Сахарова см: Мининков Н. А. Павел Петрович Сахаров - историк донского казачества // Казачий сб. № 3. Ростов н/Д, 2002. С. 216-320.

5. Об этой статье см.: Маркедонов С. М. Несостоявшаяся полемика: (неопубл. рукоп. П. П. Сахарова как источник по истории дон. ист. науки XX в.) : материалы и тез. Оренбург, 2000. С. 103-107; Мининков Н. А. Неизвестная страница историографии похода Ермака: ростовская рукоп. // Общественная мысль и традиции русской духовной культуры в исторических и литературных памятниках XVI-XX вв. Новосибирск, 2005. С. 56-66.

ПУБЛИКАЦИИ П. П. САХАРОВА В ДОНСКОЙ ЭЛЕКТРОННОЙ БИБЛИОТЕКЕ

Знаменитые "Денискины рассказы" Виктора Юзефовича Драгунского уже больше полувека любимы читателями. Рассказы Дениски Кораблева входят в школьную программу по литературе, они издаются и переиздаются с неизменным успехом.

Наша книга - особенная. Иллюстрации к ней выполнены выдающимся отечественным иллюстратором детской книги Лосиным Вениамином Николаевичем, который много раз рисовал "Денискины рассказы". В нашей книге впервые собраны самые лучшие варианты иллюстраций В. Лосина, публиковавшиеся в различных изданиях.

Для младшего школьного возраста.

Виктор Юзефович Драгунский
Денискины рассказы

Про папу моего

Когда я была маленькая, у меня был папа. Виктор Драгунский. Знаменитый детский писатель. Только мне никто не верил, что он мой папа. А я кричала: "Это мой папа, папа, папа!!!" И начинала драться. Все думали, что он мой дедушка. Потому что он был уже совсем не очень молодой. Я - поздний ребенок. Младшая. У меня есть два старших брата - Леня и Денис. Они умные, ученые и довольно лысые. Зато всяких историй про папу знают гораздо больше, чем я. Но раз уж не они стали детскими писателями, а я, то написать чего-нибудь про папу обычно просят меня.

Мой папа родился давным-давно. В 2013 году, первого декабря, ему исполнилось бы сто лет. И не где-нибудь там он родился, а в Нью-Йорке. Это вот как вышло - его мама и папа были очень молодые, поженились и уехали из белорусского города Гомеля в Америку, за счастьем и богатством. Про счастье - не знаю, но с богатством у них совсем не сложилось. Питались они исключительно бананами, а в доме, где они жили, бегали здоровенные крысы. И они вернулись обратно в Гомель, а через некоторое время переселились в Москву, на Покровку. Там мой папа плохо учился в школе, зато любил читать книжки. Потом он работал на заводе, учился на актера и работал в Театре сатиры, а еще - клоуном в цирке и носил рыжий парик. Наверное, поэтому у меня волосы - рыжие. И в детстве я тоже хотела стать клоуном.

Дорогие читатели!!! Меня часто спрашивают, как поживает мой папа, и просят, чтобы я его попросила еще что-нибудь написать - побольше и посмешней. Не хочется вас огорчать, но папа мой давно умер, когда мне было всего шесть лет, то есть тридцать с лишним лет назад получается. Поэтому я помню совсем мало случаев про него.

Один случай такой. Папа мой очень любил собак. Он все время мечтал завести собаку, только мама ему не разрешала, но наконец, когда мне было лет пять с половиной, в нашем доме появился щенок спаниеля по имени Тото. Такой чудесный. Ушастый, пятнистый и с толстыми лапами. Его надо было кормить шесть раз в день, как грудного ребенка, отчего мама немножко злилась… И вот однажды мы с папой приходим откуда-то или просто сидим дома одни, и есть что-то хочется. Идем мы на кухню и находим кастрюльку с манной кашей, да с такой вкусной (я вообще терпеть не могу манную кашу), что тут же ее съедаем. А потом выясняется, что это Тотошина каша, которую мама специально заранее сварила, чтобы ему смешать с какими-то витаминами, как положено щенкам. Мама обиделась, конечно. Безобразие - детский писатель, взрослый человек, и съел щенячью кашу.

Говорят, что в молодости мой папа был ужасно веселый, все время что-нибудь придумывал, вокруг него всегда были самые клевые и остроумные люди Москвы, и дома у нас всегда было шумно, весело, хохот, праздник, застолье и сплошные знаменитости. Этого я, к сожалению, уже не помню - когда я родилась и немножко подросла, папа сильно болел гипертонией, высоким давлением, и в доме нельзя было шуметь. Мои подруги, которые теперь уже совсем взрослые тетеньки, до сих пор помнят, что у меня надо было ходить на цыпочках, чтобы не беспокоить моего папу. Даже меня к нему как-то не очень пускали, чтобы я его не тревожила. Но я все равно проникала к нему, и мы играли - я была лягушонком, а папа - уважаемым и добрым львом.

Еще мы с папой ходили есть бублики на улицу Чехова, там была такая булочная, с бубликами и молочным коктейлем. Еще мы были в цирке на Цветном бульваре, сидели совсем близко, и когда клоун Юрий Никулин увидел моего папу (а они вместе работали в цирке перед войной), он очень обрадовался, взял у шпрехшталмейстера микрофон и специально для нас спел "Песню про зайцев".

Еще мой папа собирал колокольчики, у нас дома целая коллекция, и теперь я продолжаю ее пополнять.

Если читаешь "Денискины рассказы" внимательно, то понимаешь, какие они грустные. Не все, конечно, но некоторые - просто очень. Я не буду сейчас называть, какие. Вы сами перечитайте и почувствуйте. А потом - сверим. Вот некоторые удивляются, мол, как же это удалось взрослому человеку проникнуть в душу ребенка, говорить от его лица, прямо как будто самим ребенком и рассказано?.. А очень просто - папа так всю жизнь и оставался маленьким мальчиком. Точно! Человек вообще не успевает повзрослеть - жизнь слишком короткая. Человек успевает только научиться есть, не пачкаясь, ходить, не падая, что-то там делать, курить, врать, стрелять из автомата, или наоборот - лечить, учить… Все люди - дети. Ну, в крайнем случае - почти все. Только они об этом не знают.

Помню про папу я, конечно, не много. Зато умею сочинять всякие истории - смешные, странные и грустные. Это у меня от него.

А мой сын Тема очень похож на моего папу. Ну, вылитый! В доме в Каретном Ряду, где мы живем в Москве, живут пожилые эстрадные артисты, которые помнят моего папу молодым. И они Тему так и называют - "Драгунское отродье". И мы вместе с Темой любим собак. У нас на даче полно собак, а те, которые не наши, просто так приходят к нам пообедать. Однажды пришла какая-то полосатая собака, мы ее угостили тортом, и ей так понравилось, что она ела и от радости гавкала с набитым ртом.

Иван Петрович Сахаров

Знаменитый археолог, собиратель песен, народных верований, преданий и обычаев, родился в 1807 г. в гор. Туле, в семье священника. Он воспитывался в местной семинарии и потом стал готовиться к поступлению в университет. Собиранием неисчерпаемых в то время материалов по народоведению он начал заниматься еще до студенчества. Выгодное положение русского духовенства, как посредника между простонародьем и образованными, правящими классами, облегчало ему это великое дело.

Но откуда столь светлая идея могла забрести в голову вчерашнего бурсака в то время, когда даже в многоученой Германии только десятки людей относились с уважением и интересом к трудам братьев Гриммов, а сотни смотрели на них, как на чудаков, занятых собиранием такой дряни, на которую не стоит обращать никакого внимания? Сахаров в своих записках сам разъясняет нам это чудо глубоким и деятельным патриотизмом и чтением истории Карамзина, в которой этот патриотизм нашел себе прочную опору.

Много было говорено о влиянии этой знаменитой книги, но еще больше придется говорить о ней; в биографии каждого общественного, литературного или научного деятеля 30-х и 40-х годов видно ее поразительное действие. На Сахарова, как и на многих других, Карамзин влиял двояко: помимо высокого подъема национального чувства и "народной гордости", Карамзин дал ему прекрасный, плавный слог, которому он остался верен, несмотря на некоторый недостаток литературного образования и на резкости, в которые завлек его впоследствии дух его литературно-ученой партии, в то время не отличавшийся терпимостью.

Еще до студенчества И. П. Сахаров начал "печататься": он работал одновременно с другими над историей родного города; часть этой работы издал тогда же, а часть послужила материалом для нескольких археологических статей, изданных впоследствии.

В 1830 г. Сахаров поступил в Московский университет на медицинский факультет; занимался он своей специальностью довольно усердно, но и в это время не оставлял излюбленных работ по археологии и народоведению, печатал статьи и собирал песни, обряды и предания. В 1835 г. он окончил курс лекарем, а в 1836 уже издал 1-ю часть своих знаменитых "Сказаний русского народа", которая через год потребовала переиздания. В 1837 г. он напечатал "Путешествие русских людей в чужие земли", а в 1838 приступил к печатанию "Песен русского народа" и в то же время с редким усердием при своих ничтожных средствах руководимый только горячей любовью к своему святому делу, продолжал издавать по рукописям чрезвычайно важные памятники старинной русской литературы.

Между тем его медицинская служба шла своим чередом; он был одно время университетским доктором, потом перешел на службу в почтовое ведомство, начальник которого, образованный князь Александр Николаевич Голицын, обратил внимание государя на бескорыстные ученые труды своего подчиненного. Государь поручил их рассмотрение министру просвещения, незабвенному по своей любви к науке гр. Уварову. Сахаров в 1841 г. получил высочайший подарок и увеличенный (вдвое) оклад жалованья.

В том же 1841 г. вышел 1-й том его "Сказаний" в большом октаве (3-е издание), в который он внес и песни; 2-й том этого издания вышел в 1849 г.; он заключает в себе массу интереснейшего историко-литературного материала, изданного не всегда с ученой точностью, но всегда по лучшим из известных тогда рукописей; многие важнейшие памятники нам известны исключительно по "Сказаниям" Сахарова; не будь их, история нашей допетровской литературы имела бы иной, несравненно более тощий и жалкий вид.

Иван Петрович Сахаров умер в сентябре 1863 г., в Валдайском уезде; последние годы его жизни, по словам знакомых, были медленной агонией много потрудившегося деятеля.

Обвинять Сахарова за то, что он, издавая памятники, не всегда придерживался строгого филологического метода, принятого в наше время, что он не указывал с точностью место записи предания или песни, что он не отмечал особенностей говора, что он не всегда отличал деланую литературную сказку от народной, даже за то, что он позволял себе подправлять стих в песне, слог и содержание в сказке,- значит обвинять его время за то, что оно не было нашим временем; и братья Гриммы в немногих из своих "Наus und Kindermarchen" сохранили особенности говора и народной речи; и лучшие германисты 30-х годов при издании памятников средневековой поэзии зачастую предпочитали более верному чтению варьянт, дающий более красивый смысл.

"Сказания" Сахарова имели огромное и благотворное влияние на историю русского народоведения: они возбудили глубокий интерес и уважение к памятникам народного творчества в довольно широком круге русского общества; благодаря им и трудам, частью или всецело на них основанным, выражение простонародный навеки изменило свой смысл; с книгой Сахарова в руках Киреевские, Рыбниковы, Гильфердинги, Чубинские отправлялись в свои экспедиции; с нее начинали свои подготовительные работы Буслаевы, Афанасьевы, Костомаровы; она же должна была быть настольною книгою у их многочисленных эпигонов…